Столько много людей, верят разным богам,
Свои скорби в моленье несут к их ногам,
Верят люди, что боги сильны сохранить,
Одевают их в золото, глину, гранит.
Красят яркими красками диких полей,
Украшают их масками страшных зверей,
Зажигают костры, чтобы жертву им дать,
Почему и зачем? Я не в силах понять.
Столько много людей верят разным богам,
Но их рушит природа, бросая к ногам,
Горку глины, и трещину давший гранит.
Переплавленный, смятый, цветной монолит.
Все что было разрушено, что погибало,
Удрученные люди творили сначала.
Эти новые статуи, новые лица,
Чтобы снова идти, чтобы снова молиться.
Не живые, застывшие маски фантазий,
Ничего в утешенье живущим не скажут.
Повелители ветра, дождя или счастья,
Перестаньте делить Иисуса на части.
Кто дал право делить на Земле Его власть?
Эти маски, кто право дал так называть?
Он есть жизнь и вокруг, и во всем, и везде,
В силе, славе своей, в небесах, на Земле.
Он Господь, Он Творец, Он сейчас среди нас,
Ты увидишь душой, Он не видим для глаз.
Из невидимых рук, Он прощенье дает,
Что ты медлишь, иди к Нему, видишь, Он ждет.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
